Сегодня ровно год с моего первого (и, надеюсь, последнего в жизни) передоза. Тогда после трёх дней подряд употребления психоактивных веществ (ПАВ) и отсутствия сна у меня начались визуальные, слуховые и обонятельные галлюцинации одновременно с непрекращающейся больше часа панической атакой. Подруга из другого города вызвала для меня частную наркологическую клинику.

Пока я лежала под капельницами, до меня первый раз дошло то, о чем мне давно уже говорили друзья. Мои "развлечения" давно уже перешли из разряда "весело провести время" в серьезную проблему.

Оглядываясь назад, я понимаю, откуда росли ноги того случая. «Официально» у меня стоит три психиатрических диагноза: рекуррентное (возвращающееся) тревожно-депрессивное расстройство, ПРЛ и агорафобия. В течении 7 лет я практически не выходила из дома, психофарма помогала оставаться в живых, но не выводила в стабильное состояние. Мы с психиаторкой перебрали десяток лекарственных схем, я консультировалась с разными врачами. В какой-то момент дело дошло до знахарок, лекарей, шаманов, брахманов и гипнотизеров. Я уже смирилась с тем, что буду чувствовать себя так всегда. Кроме этого я находилась на грани развода и просто не представляла, что мне дальше делать.

А теперь представь себе это чудо: я испытала счастье первый раз за много-много лет. И поводом для счастья стала первая доза, которую мне дал попробовать мой друг. Ощущение внезапно поднявшегося настроения меня ошеломило и шокировало. Мне казалось попросту глупым отказываться от ощущения счастья, которого в моей жизни не было уже очень много лет.

Спустя полгода я оказалась в наркологической клинике. Я смотрела на соседей по палате и ужасалась: неужели я - одна из них? Помню, от слабости я даже не могла ходить. Медбрат приносил мне воду с сахаром, потому что к тому времени я не ела больше четырех дней. Еще он с ложки пытался кормить меня творожной запеканкой, но мне было сложно глотать, меня тошнило. Вообще за время употребления я похудела почти на 30 килограмм. Мне это тоже очень нравилось: за годы лежания дома в депрессии я очень поправилась.

Через три дня после госпитализации меня выводил под руки из клиники мой друг. Слабость все еще была дикая. Я не могла даже ходить. Врач на прощанье кинул "ты прямо сейчас побежишь за закладкой". Я ответила, что теперь этого точно не случится, потому что я знаю, до чего это может довести. Но я не выдержала двух недель и побежала. И бегала еще несколько месяцев, ненавидя себя, но не могла найти силы остановиться.

Самым разрушительным результатом периода употребления для меня стало не ухудшение здоровья или сложности с тем, чтобы остановиться, а реакция моих родственников. Три дня, пока я была в клинике, моя мама не могла мне дозвониться. Она испугалась, обзванивала больницы, подключила к поиску мою сестру. Я не могла подойти к телефону, потому что у пациентов забирают все ценные вещи.

Когда вышла и перезвонила маме, я сначала пыталась придумать какую-нибудь отговорку. Но мне было так плохо, что фантазия работала плохо. В итоге я сказала маме, что оказалась на вечеринке, где попробовала ПАВ. Мне стало плохо и я попала в больницу.

После этого частичного признания я узнала о себе много нового. Оказалось, что я – позор семьи, разочарование, инфантильная неудачница. Я пыталась вести рациональный диалог, пояснять, что одна ошибка не может перечеркивать все мои достижения в жизни (особенно если учесть, что мама сама несколько раз пробовала вещества). В ответ на любые доводы мама продолжала меня унижать.

После этого она перестала со мной общаться. Она не ответила даже на сообщение, в котором я сказала, что хочу приехать повидаться с бабушкой и дедушкой. Я до сих пор не могу этого понять. Вот так легко в один день мама отвернулась от своего ребенка.

Сестра сначала тоже писала мне массу гадостей. Я предложила ей созвониться и спокойно всё обсудить. После этого она просто перестала мне отвечать.

Прошло еще около полугода, когда мама наконец сама связалась со мной - бабушка умирала, лежала без сознания в хосписе. Мама написала мне сухое сообщение о том, что состояние бабушки резко ухудшилось, выслала адрес хосписа и сообщила, что по прогнозам врачей смерть может наступить уже через несколько часов и если я хочу попрощаться, выезжать нужно прямо сейчас.

Как потом выяснилось, бабушкино состояние ухудшилось еще две недели назад, но она была всё это время в сознании. Получается, мама даже не дала мне возможности последний раз поговорить с бабушкой. Первый раз за время после моей передозировки я увидела маму на похоронах.

Со временем у меня все-таки получилось отказаться от зависимости. День, когда это случилось, отмечен у меня в календарике моим любимым фиолетовым цветом. Случилось это только после того, как несколько наркологов подряд сказали мне, что в сочетании с моими психиатрическими препаратами каждый следующий прием наркотиков может привести к инсульту.

Я не смогла отказаться сразу. Я продолжала употреблять, но старалась делать это реже. До этого я употребляла два раза в неделю, теперь получалось раз в 7-10 дней. Наконец я набралась решимости обратиться за помощью. Я пошла на онлайн встречу группы поддержки для зависимых от Smart Recovery и наконец смогла остановиться.

Сегодняшний день - напоминание о том, ради чего я борюсь последние 7,5 месяцев. Я отлично понимаю, почему оказалась в клинике с передозом. Но мне все еще страшно, что возле меня кто-то будет употреблять, и я не удержусь.

Я думаю, что жизнь не делится на до и после. Моменты употребления казались мне одним из самых ярких впечатлений в моей жизни. Сейчас я учусь заново находить счастье в трезвой жизни. Пусть оно не такое затапливающее, но в спокойном счастье конечно гораздо больше глубины и удовлетворения.

Когда накатывает тяга, удержаться практически нереально. А накатывает до сих пор, но, к моему счастью, всё реже. Когда в жизни очень сложно, хочется найти решение, которое поможет прямо сейчас. Но теперь я понимаю, что куда сильнее, чем мне казалось раньше.

С наркофобией в нашей стране дела обстоят еще хуже, чем с психофобией. В головах людей зависимые - это пропащие, находящиеся на самом дне НАРКОМАНЫ, которых показывали по телеку в 90х. Они воруют магнитолу из жигулей, разбивая машине стёкла. Они грязные, опасные и безнадёжные люди, тянущие костлявые гниющие руки из подворотен. Это слабаки, отбросы, которые заслуживают умереть в мучениях.

В реальности зависимость - не синоним "слабохарактерность". Никто
не мечтает в детстве "когда вырасту, то стану наркоманом". К такому положению людей приводят очень разные жизненные обстоятельства. Мы, люди с опытом употребления ПАВ, живем среди вас. Мы работаем, любим и хотим быть счастливыми. Обычно зависимые и внешне никак не отличаются, вычислить таких людей в толпе вы не сможете. Конечно, бывают случаи, когда очень долгое употребление тяжелых препаратов полностью разрушило здоровье. Но таких людей меньшинство.

При этом в нашей стране нет заместительной терапии и приличных рехабов, зато есть зверские сроки по 228-й статье. Если у зависимого передоз, он не станет вызывать государственную скорую, боясь, что его поставят на учет. А это на самом деле влечет за собой множество последствий.

Нас гораздо больше, чем вы думаете. Как минимум каждый второй ваш друг периодически употребляет что-то запрещенное. Это не делает его плохим или опасным. Люди с ПАВ нуждаются в помощи, а не осуждении и изоляции.